В боевых действиях в Мали принимают участие наследники казаков, бежавших от большевиков, утверждает Микеле Фарина на страницах Corriere della Sera. "Они - единственные бронекавалеристы Иностранного легиона, далекие наследники белых казаков, разгромленных большевиками в ходе русской революции и обосновавшихся в песках Сахары в начале двадцатых годов прошлого столетия. Именно в Сусе, нынешний Тунис, родился кавалерийский полк. Они называют себя французами - "не по крови, а по пролитой крови", - пишет издание.
"Сейчас они по-иному смотрят на Сахару, чем их предшественники, которые с 1925 года покрыли себя славой во имя Франции, преследуя повстанцев от одного края пустыни до другого, от Марокко до Сирии. Но теперь они смотрят не из седла чистокровного арабского скакуна, а из кабины бронированного автомобиля. И они перед лицом иных повстанцев, другого типа войны. Они - первые французские солдаты, вступившие в войну в Мали. Они будут находиться здесь по меньшей мере еще 4 недели, пока сезон дождей не прекратит сезон войны", - пишет автор статьи.
"Не слишком утомительная командировка в Нджамене должна была закончиться в конце января, полк должен был вернуться на базу в Оранж. Но вместо этого их самолетами перебросили в Мали. Туда же из Кот-д'Ивуара были доставлены и другие подразделения легионеров вместе с сотней бронетранспортеров и танков Sagaie с 90-миллиметровыми пушками. Пару дней назад начались наземные операции. 20 тыс. солдат армии Мали - всего лишь слабая поддержка, а контингенты, обещанные другими африканскими странами, - пока мираж. Поэтому осада важного в стратегическом плане городка Диабали, захваченного повстанцами, была организована спецподразделениями президента Олланда и бронекавалеристами Иностранного легиона: семь эскадронов общей численностью около 900 человек под командованием полковника Жан-Кристофа Бешона", - пишет корреспондент.
"Кавалеристы Иностранного легиона сражались по всему миру, от Алжира до Индокитая, принимали участие в сражениях Второй мировой, в войне в Персидском заливе и на Балканах - и почти никогда не проигрывали, - говорится в статье. - Хотя и родились в результате исторического поражения. Многие казаки, бежавшие от Красной армии, обосновались в Тунисе, где перешли на службу к французам. Они принимали участие в длительных (Алжир, 15 лет) и краткосрочных миссиях (против Саддама Хусейна), а теперь на некоторое время задержатся в Мали".
По свидетельству летописцев, имя Ивана Сирко наводило ужас на врагов, его называли не иначе как «урус шайтаном», а историки сравнивали с Чингисханом или Тамерланом. Один из малоизвестных эпизодов жизни атамана — взятие крепости Дюнкерк, занятой испанцами во время Тридцатилетней войны (1618–1648 гг.). В конце 1644 года Франция, истощенная продолжительными сражениями, обратилась за помощью к Речи Посполитой (супруга польского короля Владислава IV, Мария-Людовика Гонзага, происходила из французского рода Бурбонов). Однако просителям посоветовали привлечь для такого серьезного дела не поляков, а украинских казаков, которые в то время считались одними из лучших воинов в Европе.
Французский посол в Варшаве граф де Брежи порекомендовал кардиналу Мазарини обсудить этот вопрос с Богданом Хмельницким, характеризуя войскового писаря Запорожской Сечи как способного полководца, пользующегося уважением при польском дворе. В марте 1645 года Хмельницкий вместе со старшинами Сирко и Солтенко морем через Гданьск отправился во Францию. Богдан лично вел переговоры с высшим французским командованием, предлагая набрать из казаков 1800 человек пехоты и 800 всадников. По заключенному договору запорожскому отряду в 2500 человек под общим командованием Ивана Сирко предписывалось прибыть во французский порт Кале. В архивах сохранился документ, согласно которому «заказчик» обязывался заплатить по 12 талеров каждому рядовому казаку и по 120 — сотникам и полковникам. Выйдя в море из Данцига на нескольких «чайках», казаки под предводительством Ивана Сирко взяли курс на Дюнкерк. С наступлением ночи запорожцы пошли на штурм цитадели. Но испанские патрульные корабли обнаружили и атаковали сечевиков. Тогда Сирко применил военную хитрость: приказал поднять белые флаги, а казакам затаиться в трюмах. Обескураженные испанцы прекратили пальбу и подошли к украинским кораблям. Пришвартовавшись к «чайкам», они высадились на безлюдные палубы. В тусклом свете луны нападающие походили на привидения: из одежды на них были лишь диковинные шаровары, а с гладко выбритых голов свисали оселедцы. Казаки смело ринулись в рукопашную и вскоре, как говорится, без шума и пыли завладели кораблями противника. По счастливой случайности среди пленных оказался комендант испанского форта Мардик, который своими грозными береговыми пушками прикрывал подходы к Дюнкерку. С небольшой группой запорожцев Сирко остался на флагманском корабле неприятеля. Испанских матросов запорожцы выстроили на палубе, а коменданта форта пригласили подняться на капитанский мостик. Рядом затаились казаки с пистолями. Миновав рейд без единого выстрела, подчиненные Сирко добрались до берега и молниеносно атаковали Дюнкерк. Вскоре пятитысячный испанский гарнизон сложил оружие. Следует заметить, что французы во главе с принцем де Конде пытались штурмовать Дюнкерк несколько лет подряд, но так и не сумели даже приблизиться к крепости. Казаки же разобрались с неприятелем за считанные часы. Во время падения Дюнкерка французская армия находилась далеко от крепости: подтягивалась к месту боевых действий в изнурительном марше. В авангарде войска принца де Конде шли славные воины, среди них был и Шарль де Бац (по титулу матери — граф д’Артаньян), которого через 100 лет после реальных событий увековечил в мировой литературе Александр Дюма. Вступив в Дюнкерк, мушкетеры приветствовали запорожцев возгласами «Виват!» и в знак признания их выдающейся виктории опустили шпаги. Еще почти два года воевали казаки Ивана Сирко на стороне французской армии. О том, какую они снискали славу, свидетельствовал офицер, историк Пьер Шевалье: «Французским военным никогда не приходилось призывать их к бою, потому что отвага была у запорожцев врожденная».
